Взываю к тебе, Светоносный! К тебе, Двуликий Янус, Фосфор и Гаспар. К тебе, Пернатый Змей, Иштар, Черная Дева Красной и Черной земель, к тебе, Небесный Дракон - Серебряная комета, упавшая в Плоть и восставшая, благословившая нетленность Новорожденного. Прими мое моление на рассвете, в час пробуждения Алой Змеи. Я один, как и ты, над этой равниной, Я и Ты. Я простился с конечностью прошлого дня, чтобы родиться в новом. Я пуст и безмятежен. Я отпустил своих мертвецов, продолживших свой блаженный сон в белом. Я воссоединен сам в себе, и я жажду обретения полноты в том, что Ты откроешь мне. Я жажду причастия Кровью Твоей горящей, нетленной, неотвратимой. Я жарок в своем искрометном вращении, как Солнце, повернувшееся вспять.

   Я пуст и свободен от иллюзий веры, я не тщюсь надеждами о грядущем блаженстве в сонме мертвых. Я - пульсирующая Звезда, рождающаяся в новом Теле из красной Ваджра, Звезда, восставшая на девятый день, искупленная жертвой почивших богов.

   Я невинен и не виновен. Меня не гнетут вопросы будущности, потому что я творец Настоящего, которое делает меня господином своей жизни. Память о прошлом безмятежна и хранит мое сердце в раскрытом состоянии распустившейся розы. Я имею два сердца – одно справа, другое – слева. Одно сердце вращается влево, другое – вправо. Я также имею сердце в центре себя, и это сердце хранит молчание, потому что оно полно безмолвием Бездны, сновидящей самое себя.

   Я вижу Сета, хранящего сосуд открытый и готовый воспринять увиденное, услышанное, произнесенное, недосказанное. Я вижу, что справа этот сосуд напояет, а слева наполняется.

   Я вижу, как поднимаются боги, одарившие собой человека, кормящие своей плотью дух человека. Я вижу, что справа – их правда, а слева – правда человека. Я вижу также, что в центре хранимое Сокровище, к которому не прикоснусь, пока не познаю, пока не вкушу, пока не достигну желаемого законно. Я вижу, но не прикоснусь, потому что пока я только вижу.

   Твой Глаз – это мое Сердце сейчас, потому что я Человек. Но когда я воссоздам в себе Героя Пурпурного Света, алой росы Героя – твой Глаз станет моим Глазом. Мое сердце рвется наружу, потому что я еще человек. И мое горло жаждет глотка, потому что глаза помнят.

   Я слышу то, что знаю, а не то, что мне говорят. Я также слышу и то, что говорит, не произнося. Слыша, я воспринимаю и я выбираю. Выбирая, я познаю. Познавши, я отвергаю, потому что я пуст полнотой Пустоты. Я отрицаю, приходя, и уходя говорю «Да!». Я говорю миру «Да!», потому что мир говорит мне одно лишь «Да!».

   Я поднимаюсь выше, и я вижу, что зеленый свет столь быстр, что становится ослепительно белым. Ставши белым, он мерцает серебром.     Ставши серебром, он не воплощается в плоть и форму, потому что он неизменен в серебре своем. Потому что он не прейдет никогда. Ослепительно белое силою своего вращения, обращается вспять и становится ослепительно черным в своей белизне.

   Я вижу, что Зеркало не существует, что такова его природа. Его природа в несуществовании себя. Оно не отражает, будучи отражено, а продолжает несуществование отраженного. Приближаясь, я удаляюсь, удаляясь – прибываю. Прямой путь преломляется и замыкается в себе, закрывая входы. Выход становится входом, там, где путь изменчив и сокрыт. Зеркало говорит мне, что времени не существует тогда, когда я удаляюсь. Обращаясь вспять, я обретаю время. Обретая время, я обретаю Смерть. Обретая Смерть, я возвращаюсь. Возвращаясь, я прихожу, не уходя, и ухожу, приходя. И тогда Зеркало мне говорит, что Смерти нет. Что Смерть там, где ее ищут, где помнят глаза и сердце сжимается человечностью. Но Зеркало также говорит, что Смерть неотвратимо желанна. Желанна для того, кто не проснулся. Пробудившийся не знает – он пребывает, не зная познанное. Он не говорит, не молчит, не спасается веря и моля, не сожалеет, не просит. Он вращается, как вращается неподвижная северная Звезда, обретшая свои пустоты.

   И Зеркало умолкает. Потому что его больше нет. Потому что его никогда не было. Потому что существование Зеркала невозможно и страшно для познания, ибо узревший его становится Зеркалом, продолжая тем несуществование себя.

   В бездне, где нет времени – нет ничего, что могло бы сказать, что справа – правда богов, а слева – правда человека. Бездна не имеет Пути, как не имеет и собственной цели обретения. Она дышит несуществованием несуществования. И сочетаясь с пустотами самой себя, Око зрит Око, каждое из которых зрит себя.

  Я обращаюсь, превращая Кровь, обращенную светом Пурпурного жара. Я обращаюсь. Я превращаюсь...