День сытости никчемен и безлик.
День жажды, он во истину велик.

Есть цель и смысл у нашего пути,
но суть не в них, суть в том, чтобы идти.

Нет выше цели, чем к исходу дня
хлеб преломить у жаркого огня.

На новом месте спиться без забот
и снятся сны, в которых все поет.

В дорогу! Новым утром дышит грудь.
Опасен и прекрасен вечный путь.

Карин Бойе

Снег тихо до самого вечера падал,
как яблони цвет.
О, я улетела б с такою отрадой
сквозь дали пространства и лет;
куда-то меж снежными лепестками,
как легкий летит мотылек,
кого-то утешить такими словами,
какие другим невдомек.

И в сумерках снег так же медленно падал,
усталый, густой.
Мне встретить кого-то
такая отрада...
Ни тени в долине пустой!
И ночью весь мир словно в белых тенетах,
снежинки ложатся у ног.
Как больно следить беспрерывный полет их,
когда человек одинок.

Десанка Максимович

ПО ГУЛКИМ ЛЕСТНИЦАМ.
По гулким лестницам я поднимаюсь к дому.
Как ключ тяжёл. Я дверь им отопру.
Мне страшно, но иду безвольно,
И попадаю сразу в темноту.
Включаю свет. Но вместо света лижет
Меня огонь палящий и живой,
Я отраженья в зеркале не вижу -
Подёрнуто оно печали пеленой...
Окно хочу открыть - оно,
Смеясь и холодом звеня
Отбрасывает в сторону меня,
И я кричу от боли. Сводит щёки.
Слеза бежит сквозь сонные глаза...
И слышу шёпот, тихий мамин шёпот:
"Проснись, родная. Не пугайся зря".

ДОЖДЬ. НОЧЬ. РАЗБИТОЕ ОКНО.
Дождь. Ночь. Разбитое окно.
И осколки стекла застряли в воздухе,
Как листья, не подхваченные ветром.
Вдруг звон. Точно так
Обрывается жизнь человека.

Ника Турбина

В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы,
Из земли за корнем корень выходил,
Точно руки обитателей могил.
Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы,
И следы в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки.
Никогда сюда тропа не завела
Пэра Франции иль Круглого Стола,
И разбойник не гнездился здесь в кустах,
И пещерки не выкапывал монах.
Только раз отсюда в вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,
Но в короне из литого серебра,
И вздыхала и стонала до утра,
И скончалась тихой смертью на заре
Перед тем как дал причастье ей кюрэ.
Это было, это было в те года,
От которых не осталось и следа,
Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне.
Я придумал это, глядя на твои
Косы, кольца огневеющей змеи,
На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза.
Может быть, тот лес - душа твоя,
Может быть, тот лес - любовь моя,
Или может быть, когда умрем,
Мы в тот лес направимся вдвоем.
1919

ЗАВЕЩАНИЕ

Очарован соблазнами жизни,
Не хочу я растаять во мгле,
Не хочу я вернуться к отчизне,
К усыпляющей, мертвой земле.
Пусть высоко на розовой влаге
Вечереющих горных озер
Молодые и строгие маги
Кипарисовый сложат костер
И покорно, склоняясь, положат
На него мой закутанный труп,
Чтоб смотрел я с последнего ложа
С затаенной усмешкою губ.
И когда заревое чуть тронет
Темным золотом мраморный мол,
Пусть задумчивый факел уронит
Благовонье пылающих смол.
И свирель тишину опечалит,
И серебряный гонг заревет,
В час, когда задрожит и отчалит
Огневеющий траурный плот.
Словно демон в лесу волхвований,
Снова вспыхнет мое бытие,
От мучительных красных лобзаний
Зашевелится тело мое.
И пока к пустоте или раю
Необорный не бросит меня,
Я еще один раз отпылаю
Упоительной жизнью огня.
1908
Николай Гумилев

И смерть не будет больше властвовать над всем.
Под извилинами моря
Они покоящиеся долго впустую не умрут;
Выкручиваемые дыбой их сухожилия сдают,
Примотанные к колесу, они не разорвутся все же;
Их вера треснет пополам в их собственных руках,
И зло-единорог пронзает их насквозь;
Расколотые все они не разломятся;
И смерть не будет больше властвовать над всем.

И смерть не будет больше властвовать над всем.
Может уже не закричат им чайки в уши
Или не будут биться громко волны о морские берега;
Где сломанный цветок уж
Не поднимет голову под струями дождя;
Хотя они безумны и мертвы как гвозди,
Головы характеров проламываются через маргаритки;
Врывайся в солнце пока оно не разобьется,
И смерть не будет больше властвовать над всем.

Дилан Томас

Коня картонного мальчик
Ночью во сне увидал.
Утром проснулся мальчик,
А конь уже ускакал.
И снова коня лихого
Увидел во сне малыш.
Схватил он его за гриву:
"Теперь ты не убежишь!"
С возгласом этим мальчик
Проснулся утром чуть свет.
Глядит - кулаки его сжаты,
А гривы в руках его нет.
Крепко задумался мальчик
И понял, как ни был он мал,
Конь ему только снился,
И больше он снов не видал.
С годами стал юношей мальчик -
И девушку полюбил.
"Ты вправду, или ты снишься?" -
Любимую он спросил.
Состарившись, он подумал,
Всё сны, чего ни затронь.
Снился конёк картонный,
Снится и подлинный конь.
И смерть пришла к человеку.
"Быть может, и это сон?" -
Сердце своё спросил он.
Кто знает, проснулся ли он?

Антонио Мачадо

Деревья складками коры
мне говорят об ураганах,
и я их сообщений странных
не в силах слышать средь нежданных
невзгод, в скитаньях постоянных,
один, без друга и сестры.

Сквозь рощу рвется непогода,
сквозь изгороди и дома,
и вновь без возраста природа,
и дни и вещи обихода,
и даль пространств – как стих псалма.

Как мелки с жизнью наши споры,
Как крупно то, что против нас.
Когда б мы поддались напору
стихии, ищущей простора,
мы выросли бы во сто раз.

Все, что мы побеждаем, – малость,
нас унижает наш успех.
Необычайность, небывалость
зовет борцов совсем не тех.

Так ангел Ветхого Завета
нашел соперника под стать,
как арфу он сжимал атлета,
которого любая жила
струною ангелу служила,
чтоб схваткой гимн на нем сыграть.

Кого тот ангел победил,
тот правым, не гордясь собою,
выходит из такого боя
в сознанье и расцвете сил.
Не станет он искать побед.
Он ждет, чтоб высшее начало
его все чаще побеждало,
чтобы расти ему в ответ.

Райнер Мария Рильке

Как зеркало своей заповедной тоски,
Свободный Человек, любить ты будешь Море,
Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,
Чьи бездны, как твой дух безудержный, - горьки;

Свой темный лик ловить под отсветом зыбей
Пустым объятием и сердца ропот гневный
С весельем узнавать в их злобе многозевной,
В неукротимости немолкнущих скорбей.

Вы оба замкнуты, и скрытны, и темны.
Кто тайное твое, о Человек, поведал?
Кто клады влажных недр исчислил и разведал,
О Море?.. Жадные ревнивцы глубины!

Что ж долгие века без устали, скупцы,
Вы в распре яростной так оба беспощадны,
Так алчно пагубны, так люто кровожадны,
О братья-вороги, о вечные борцы!

Шарль Бодлер

Вздыхать от маразма умеет любой,
Найдите воду, найдите прибой,
Подымите руки, напрягите ноги,
Прыгайте вниз головой!

Учитесь плавать, учитесь плавать,
Учитесь водку пить из горла,
И рано-рано из Мопассана
Читайте только рассказ "Орля"

И перед вами, как злая прихоть,
Взорвется знаний трухлявый гриб,
Учитесь плавать, учитесь прыгать,
На перламутре летучих рыб.

Учитесь плавать, учитесь плавать,
Не только всюду, но и везде,
Вода смывает земную копоть,
И звезды только видны в воде...

Евгений Головин

Кони-Йото

Кони-Йото - старый шаман,
Внешне держится очень странно:
Он глотает морозный туман,
Как другие глотают сметану.
Кормит змеями свой костер
И играет в кости с лисой,
Держит в пальцах змеиный огонь
И по углям ходит босой.

Кони-Йото любит волков,
Потому что они наивны.
Кони-Йото любит врагов,
Потому что они бессильны.
Кони-Йото любит гулять
Со своим меховым пальто,
Кони-Йото любит играть
С тем, чего не знает никто.

Кони-Йото любит носить
Ожерелье консервных банок,
Кони-Йото любит шалить
И скулить как малый ребенок.
И с тех пор, как вертится мир,
Кони-Йото смотрит в туман,
Окровавленный, как вампир
И безжалостный, как барабан.

Евгений Головин

Я прорежу отверстие в сердце,
Буду в око Вселенной смотреть.
Идиот мой, таинственно-мерзкий,
Перестанет вздыхать и смердеть.

Кто мне скажет тогда, что я смертен?
Что я мрачен, безумен и сир,
Что несёт меня бешеный ветер
И хохочет над жизнью упырь?

***

Кто бы съел меня в чёрном растленном тумане?!
Далеко за околицей заревом видится глаз!
Ведьма моется рядом в заброшенной маленькой бане.
Видно, боги давно позабыли о нас.

Кто бы съел меня! Нежною тихою дымкой,
Оставляя в пространстве кровавый бессмысленный след,
Я уйду недотрогой, простой невидимкой,
К тем, кто душу мою принимает за Свет.

Юрий Мамлеев

Хорошо..

Мебель трескается по ночам.
Где-то каплет из водопровода.
От вседневного груза плечам
В эту пору дается свобода,

В эту пору даются вещам
Бессловесные души людские,
И слепые,
немые,
глухие
Разбредаются по этажам.

В эту пору часы городские
Шлют секунды
туда
и сюда,
И плетутся хромые, кривые,
Подымаются в лифте живые,
Неживые
и полуживые,
Ждут в потемках, где каплет вода,
Вынимают из сумок стаканы
И приплясывают, как цыганы,
За дверями стоят, как беда,
Сверла медленно вводят в затворы
И сейчас оборвут провода.

Но скорее они - кредиторы
И пришли навсегда, навсегда,
И счета принесли.
Невозможно
Воду в ступе, не спавши, толочь,
Невозможно заснуть, - так
тревожна
Для покоя нам данная ночь.
1958

ИЗ ОКНА
Еще мои руки не связаны,
Глаза не взглянули в последний,
Последние рифмы не сказаны,
Не пахнет венками в передней.

Наверчены звездные линии
На северном полюсе мира,
И прямоугольная, синяя
В окно мое вдвинута лира.

А ниже - бульвары и здания
В кристальном скрипичном напеве,
Как будущее, как сказание,
Как Будда у матери в чреве.
1958

А. Тарковский

По роще мертвой я бродил
В морозном полумраке,
И солнце зимнее без сил
Мерцало словно факел.
Все жались дома к очагам,
Лишь ветер бесприютный,
С ветвей срывая пестрый хлам,
Их рвал, как струны лютни.

Был острый лик земли суров
Под прелью увяданья,
И облака - ее покров,
А ветер - отпеванье.
Зародиши во тьме тая,
Жизнь замерла в покое.
И в безнадежности, как я,
Томилось все живое.

Но вдруг над головой моей
Раздался чистый голос,
Как будто радость майских дней
Лучами раскололась.
Облезлый, старый черный дрозд,
От холода весь съежась,
Запел при блеске первых звезд
Так звонко, не тревожась.

Все было пасмурно кругом,
Печаль во всем сказалась,
И радость в сумраке таком
Мне странной показалась, -
Как будто в песне той, без слов
Доходчивой и внятной,
Звучал какой-то светлый зов,
Еще мне не понятный.

Томас Гарди

Я не вернусь. И на землю
успокоенье ночное
спустится в теплую темень
под одинокой луною.
Ветер в покинутом доме,
где не оставлю и тени,
станет искать мою душу
и окликать в запустенье.
Будет ли кто меня помнить,
я никогда не узнаю,
да и найдется ли кто-то,
кто загрустит, вспоминая.
Но будут цветы и звезды,
и радости, и страданья,
и где-то в тени деревьев
нечаянные свиданья.
И старое пианино
в ночи зазвучит порою,
но я уже темных окон
задумчиво не открою.
Перевод А. Гелескула

КОНЕЧНЫЙ ПУТЬ
...И я уйду. А птица будет петь
как пела,
и будет сад, и дерево в саду,
и мой колодец белый.
На склоне дня, прозрачен и спокоен,
замрет закат, и вспомнят про меня
колокола окрестных колоколен.
С годами будет улица иной;
кого любил я, тех уже не станет,
и в сад мой за беленою стеной,
тоскуя, только тень моя заглянет...
И я уйду; один - без никого,
без вечеров, без утренней капели
и белого колодца моего...
А птицы будут петь и петь, как пели.
Перевод А. Гелескула

* * *
Дети и вороны
Радуются снегу,
Мокрым одеялом
Набивая рты.
Январю-Харону
Месяц – оберегу
Натирают салом
Вечной мерзлоты.
C высоты
До самой соли
До нелепой сизой красоты
Синюю эмаль грызут до боли
Инеем поросшие кроты.

Сонет 66

----------
Перевод Б. Пастернака
----------

Измучась всем, я умереть хочу.
Тоска смотреть, как мается бедняк,
И как шутя живется богачу,
И доверять, и попадать впросак,

И наблюдать, как наглость лезет в свет,
И честь девичья катится ко дну,
И знать, что ходу совершенствам нет,
И видеть мощь у немощи в плену,

И вспоминать, что мысли замкнут рот,
И разум сносит глупости хулу,
И прямодушье простотой слывет,
И доброта прислуживает злу.

Измучась всем, не стал бы жить и дня,
Да другу трудно будет без меня.

А я вот недавно нашла стихи нашего российского мистика Валентина Павловича Провотворова.
"Я думаю, что наиболее потаенным, необыкновенно значительным и гениальным мистиком был Валентин Провоторов (о нем как-раз меньше всего известно). Он работал с глубочайшими пластами традиций..."

/Юрий Мамлеев/

...

По прихоти я одинок,
по похоти всем доволен,
и платит мне тёмный бог
своею свободной волей.

Двойник мой виден слегка,
но грозен своим размером.
Качает внутри тоска
его от химер к химерам.

Разбить бы плоскость стекла,
пожить бы с собой умильно,
но воля восстать смогла,
а ужас изжить бессильна.

Я полночи с дрожью жду,
не верю словам монаха,
и явственно жизнь в цвету
походит на Душу Праха.

Мальчик, рожденный при западном ветре,
Он непременно одежду получит, получит и пищу;
От своего господина получит, скажу вам,
Но лишь одежду и пищу, не больше.

Мальчик, рожденный при ветре, что с севера дует,
Он завоюет победу, но поражение он испытает.
Ранен он будет и ранить другого сумеет,
Прежде чем к ангелам на небеса вознесется.

Мальчик, рожденный при ветре, что с юга подует,
Меду достанет, достанет плодов непременно;
В доме устроит своем развлеченье
Церкви епископам и музыкантам прекрасным.
Золото ветер несет, что подует с востока,
Нет его лучше среди этих ветров четверки;

Мальчик, рожденный, когда этот ветер подует,
В жизни своей никогда он нужды не познает.
Если же ветер и вовсе не дует
Над ковылем на равнине иль вереском горным,
Кто б ни родился – Девочка то или мальчик – Будет умом недалекий.

Роберт Грейвз.

Завтра ж к утру будет ясная погода,
Сивым табуном проскачет хмарь.
Слушай, ведь я из простого рода
И сердцем такой же степной дикарь!
Я умею, на сутки и версты не трогаясь,
Слушать бег ветра и твари шаг,
Оттого что в груди у меня, как в берлоге,
Ворочается зверенышем теплым душа.

Мне нравится запах травы, холодом подожженной,
И сентябрьского листолета протяжный свист.
Знаешь ли ты, что осенью медвежонок
Смотрит на луну,
Как на вьющийся в ветре лист?
По луне его учит мать.
Мудрости своей звериной,
Чтобы смог он, дурашливый, знать
И призванье свое и имя.
Я значенье мое разгадал...

Долгие, долгие тяжкие года
Я учил в себе разуму зверя...
Знаешь? Люди ведь все со звериной душой, -
Тот медведь, тот лиса, та волчица,
А жизнь - это лес большой,
Где заря красным всадником мчится.
.............

О Азия, Азия! Голубая страна,
Обсыпанная солью, песком и известкой.
Там так медленно по небу едет луна,
Поскрипывая колесами, как киргиз с повозкой.
Но зато кто бы знал, как бурливо и гордо
Скачут там шерстожелтые горные реки!
Не с того ли так свищут монгольские орды
Всем тем диким и злым, что сидит в человеке?
.............

Будет ярче гореть теперь осени медь,
Мак зари черпаками ветров не выхлестать
.............

Сергей Есенин. "Пугачев"

И День и Ночь и Тьма и Свет-

Игра какого-то Воображенья?

И где вопрос, и где ответ?

И кто стоит за всем Твореньем?

- Себя забудь, уйди в Затменье,

И выйдет на поверхность Суть:

Ты есть ТВОРЕЦ и ты - ТВОРЕНЬЕ,

Ты - ЦЕЛЬ и ПУТЬ.

Согласна. На данный момент мы имеем лишь слово "любовь", смысл которого претерпел чудовищное искажение. Сам же энергетический факт любви вытеснен на периферию сознания человека. Теперь любовь- это индивидуальный поиск каждого=)

Однако, поэзия, как мне кажется,- это голос не связанный с разумом и психологией, это зачастую магия в чистом виде, но как ни жаль, часто без нужного осознания.

Психология для человека часто означает боль=)Вот почему вместо того, чтобы разобраться в себе, мы "записываемся " в маги. И даже если в какой-то степени мы прикасаемся к психологии( например через технику свидетеля), мы все равно избегаем острых краев.

Как говорил Юнг- "Ужас и сопротивление, которые испытывает всякое нормальное человеческое существо, когда начинает слишком глубоко копаться в себе, есть, по сути своей, страх путешествия в Аид".

Боль детских травм однако делает из людей искусства ( поэтов, художников) калек или мистиков. Как вариант фильм Бергмана "Час волка" (хотя, фильмы обсуждаются в другой ветке).

Оракул
---------
Если ты хочешь узнать какое время внутри камня,
Как чувствует себя ласточка поднимаясь в небо выше самой себя,
Сколько ракушек под Морем Тимора в четверг после полудня,
Где рождается белая дрожь молнии,
Когда последняя звезда упадет на саму себя,
Спроси Оракула.
Спроси это.
Он не будет знать.
Тогда ты можешь снова улыбнуться.

Габриэль Штерн